ПРЕДАНИЕ О ЗАМКЕ ИЛЕН-ДОНЕН

И на Шотландском нагорье, и на Гебридских островах издревле соблюдают такой обычай: когда ребенка отнимут от груди и впервые дадут ему пить из сосуда, этим сосудом должен быть череп ворона.  Тогда ребенок, по поверью, будет обладать сверхъестественными дарами, — ведь ворон слывет самой мудрой из птиц.

Давным-давно жил-был в Кинтейле вождь одного клана. И вот ему захотелось узнать, есть ли хоть доля правды в этом поверье. Когда его маленького сына Шемаса отняли от груди и впервые собирались напоить коровьим молоком, отец велел налить молоко в легкий и хрупкий череп во­рона.

Однако еще долго казалось, что у мальчика нет никаких особенных дарований.   Он играл и лепетал, как и все дру­гие дети, и так же, как они, был то своенравным, то по­слушным.

Но как-то раз отец увидел Шемаса под яблоней. Маль­чик сидел, глядя вверх, на ее ветви, и что-то бормотал, но бормотанье его не походило на человеческую речь. Вождь подошел поближе, и тут раздался шум и трепыханье кры­льев — целая стая птичек улетела в испуге.

—  Эх, отец, зачем ты их распугал! —сказал Шемас — Ведь птички рассказывали мне про теплые края, куда они улетают, когда мы тут зимой дрожим от холода.   Рассказы­вали они и про безбрежное синее море, что целый день ле­жит под солнцем, спокойное, тихое, не бросает на берег се­рые волны, как наше море.

—  Но как они могли тебе рассказать про это, сын мой? — удивился вождь. — Ведь птицы не говорят по-на­шему.

—  А я понимаю их и могу говорить с ними, — сказал Шемае, — их язык я знаю, как свой родной.

Так вождь убедился, что сын его одарен знанием пти­чьего языка. Справедливо было древнее поверье о черепе ворона!

Проходили годы, а Шемас не терял своего дара. Выез­жая на охоту, он беседовал с соколом, что сидел у него на руке; гуляя по берегу моря, он слушал рассказы морских птиц о кораблях, плывущих по океану, а малые пташки, что подлетали к его отчему дому, сообщали ему обовсем, что видели в окрестностях. Шемас отличался от других не толь­ко своим даром — он рос юношей умным п храбрым, и весь клан считал, что со временем он станет достойным преем­ником своего отца.

Но в один черный день случилось так, чтогнев старого вождя обратился на Шемаса и заставил юношув скорби по­кинуть родину.

В тот вечер он прислуживал отцу за столом. Ивот ста­рик вдруг показал рукой на закопченные стропила. На этих стропилах бесчисленные птицы снезапамятных времен вили гнезда.

—Скажи, сын мой, о чемсегодня щебечут скворцы? — спросил Шемаса вождь. — В жизнинеслыхивал, чтобы они так шумели.

Шемас  опустил глаза и ответил:

—Я бы тебе сказал, отец, да боюсь, что ты рассер­дишься.

Не мудрено, что старика обуяло любопытство, и Шемасу волей-неволей пришлось сказать ему правду:

— Скворцы говорят, чтокогда-нибудь мы с тобой поме­няемся местами: ты, отец, будешь мне  прислуживать за сто­лом в этой самой палате.

Услышал вождь ответ Шемаса и разгневался. Подумал, что сын хочет восстать против него и получить наследство раньше времени.

—Изменник! — крикнул старик и швырнул об пол свой кубок. — Так, значит, ты предашь родного отца? Уходи из моего дома! Простись со своими родичами и больше не по­казывайся мне на глаза!

Как ни убеждал Шемас  отца в своей сыновней любви и верности, а пришлось ему проститься с родными и покинуть отчий дом. Он ушел из Кинтейла, как нищий, в чем был, а когда добрался до берега моря, подумал:

«Весь мир лежит передо мной за океаном. Сяду на ка­кой-нибудь корабль и поплыву по синему морю к тем сол­нечным странам, про какие рассказывали мне птицы».

Случилось так, что как раз в тот день один корабль ухо­дил в заморские страны, и Шемасу удалось на него на­няться. И вот корабль поплыл по морю, то спокойному, то бурному, и наконец причалил к берегам Франции. Здесь  Шемае решил высадиться и дальше идти пешком. В путь он тронулся легким шагом, готовый к любым приклю­чениям.

Немного погодя он подошел к огромному парку, где в зеленой траве росли лилии. Вдали высились золоченые ба­шенки, и Шемас догадался, что там королевский дворец. Он подошел к огромным воротам и услышал стук топоров и визг пил. Оказалось, что толпа дровосеков рубит тополевую рощу перед дворцом. Но это еще не все: к своему великому удивлению, Шемас  увидел, что все небо вокруг дворца ки­шит птицами — маленькими бурыми воробьями. Они крича­ли без умолку да так пронзительно, что ему пришлось даже уши себе заткнуть.

Тут к нему подошел слуга и сказал:

— Затыкай, затыкай себе уши, странник! Все равно бу­дешь слышать этот нестерпимый гомон. Нам покоя нет от птичьего щебета и чириканья, и не только здесь, в парке, но и в самом дворце. Прямо рехнуться впору! Король не знает, что делать, как избавиться от этой напасти.

И тут Шемас  подумал: «А ведь я, пожалуй, смогу по­мочь королю в беде!» И он попросил слугу провести его к королю.

Слуга повел Шемаса но длинным галереям, где тучи во­робьев бились крылышками о стены; повел по террасам, где придворные дамы не могли расслышать друг друга из-за неумолчного птичьего гомона; повел через палату с колоннами, где воробьи, рассевшись по всем карнизами выступам, заглушали речи важных королевских совет­ников.

Наконец слуга привел Шемаса в небольшую комнату, где король сидел один. Окна здесь были закрыты наглухо, за дверью на страже стоял часовой. Но несмотря на эти предосторожности, один прыткий воробей ухитрился-таки влететь в комнату утром, когда королева пришла поздоро­ваться со своим супругом. Воробей сидел па подлокотнике кресла, а король смотрел на пего в глубоком отчаянии, опер­шись подбородком на руку.

—  Позвольте вам доложить, сэр, — начал Шемас, — что я, пожалуй, смогу избавить вас отэтой пернатой беды, что свалилась на ваш дворец.

Лицо у короля посветлело, и луч надежды блеснул в его глазах.

—  Если ты говоришь правду, — молвил он, — получишь большую награду и заслужишь мою вечную благодар­ность. Но почему ты думаешь, что сумеешь помочь моей беде?

Тогда Шемас  поведал королю о своем даре — сказал, что умеет говорить с птицами на их языке.

—  Если птицы на вас так ополчились,сэр, — молвил он, — и подняли такой шум, значит, этому есть какая-то причина.

Тут он повернулся к птичке, что сидела на кресле ко­роля, и заговорил с нею на ее языке. Это было то же дико­винное бормотанье, какое услышал старый вождь, когда увидел сына под яблоней. Но вот Шемае умолк, а воробей перелетел на его протянутую руку и возбужденно защебе­тал в ответ. Король, конечно, ничего не мог разобрать в его щебете, а Шемас, тот, видимо, прекрасно все понял. Он повернулся к королю и сказал:

—        Так вот, сэр, загадка эта совсем простая. Вы рассер­дили воробьев, когда приказали срубить тополя перед дворцом. Ведь птички гнездились на их ветвях, а теперь боятся остаться бездомными. Но если вы прикажете дровосекам прекратить рубку, птички обещают больше вас не беспо­коить.

Тут король встал, распахнул дверь и отдал какой-то при­каз часовому. И тотчас же шесть герольдов затрубили в шесть серебряных труб и объявили, что отныне ни одно де­рево, ни один куст, ни одна ветка, ни один сучок в двор­цовом парке не будут срублены. А еще король поклялся своей густой бородой и всеми французскими святыми, что, если птицы перестанут его тревожить, Шемас получит боль­шую награду.

И вот как только все топоры перестали стучать, из длин­ных галерей, с террас, где сидели придворные дамы, из па­латы с колоннами, где совещались королевские советники, из каждого угла и закоулка во дворце начали вылетать стаи воробьев. Пролетев над золочеными башенками, они устрем­лялись к тополям, чтобы снова вить на них свои гнезда. С того часа и до последних дней французского короля его уже не тревожил ни один воробей.

И король, верный своему слову, щедро вознаградил Ше­маса за услугу — подарил ему длинную галеру, полностью снаряженную и с командой, и, кроме того, дал много золота.

На этом добром новом корабле Шемае опять поплыл по морю в поисках приключений. Он побывал в странах, где живут темнокожие люди и там, где золото лежит прямо на земле, словно камни на горах, но никто на него не обра­щает внимания. Плавал Шемас и между прекрасными остро­вами, на которые еще не ступала нога человека. И куда бы он ни приехал, всюду он приобретал и богатство и знания. Но во всех этих дальних странах Шемас  часто вспоминал родные горы и горные озера и поросшие вереском склоны Кинтейла. Он странствовал десять лет и больше уже не мог противиться своему великому желанию вернуться домой и вновь увидеть родных.

И вот наконец его роскошная галера с золоченым носом пробралась сквозь туман меж Гебридскими островамии бросила якорь в узком проливе между островом Тотегом и одним скалистым островком.

Родичи Шемаса и члены его клана, завидев большой ко­рабль, стали дивиться его  великолепию и спрашивать друг друга: кто жеэтот богатый иноземец, что прибыл в их стра­ну? Новость передали старику вождю, что когда-то выгнал из дому родного сына, и он пошел на берег,чтобы привет­ствовать незнакомого мореплавателя.  И оказать ему госте­приимство. Но он не узнал в этом красивом чужестранце родного сына и обошелся с ним как с важным заморским гостем. АШемас  решил открыться не сразу, но во время пира, который задали в его честь.

По обычаю тех времен, хозяин дома должен был сам прислуживать за столом почетному гостю. Шемаса посадили за главный стол, и старый вождь принес ему вина. Старик стал перед ним на одно колено и протянул ему кубок с ви­ном, и тут Шемас воскликнул:

—  Отец мой, неужто ты меня забыл? Ведь я твойрод­ной сын!  Ты в гневе выгнал меня из дому, когда услышал пророчество птиц. Теперь их предсказание исполнилось: ты прислуживаешь мне за своим собственным столом.  Отец, прими меня, как своего сына! Я снова клянусь, что у меня и в мыслях не было изменять тебе. Ничего дурного я про­тив тебя не замышлял.

Тут старик вскочил с радостным криком и бросился об­нимать сына. При всех собравшихся в палате он назначил Шемаса своим преемником и наследником, и все в клане возликовали.

Когда же Шемас  рассказал о своих путешествиях, слава о нем разлетелась повсюду и дошла до самого шотландского короля. В те времена на жителей западного побережья Шот­ландии часто нападали скандинавы, и король искал верного человека; чтобы поручить ему охрану подступов к Кинтейлу. Он призвал Шемаса ко двору и, убедившись, что он одарен великой мудростью, приказал ему построить замок на ска­листом островке Илен-Донен напротив острова Тотега.   Этот замок стал сторожевой крепостью и твердыней, ограждав­шей Шотландию от скандинавских захватчиков.