ЛЕГЕНДА О МАЛКОЛМЕ МАК-ЛАУДЕ.

 Тысячу с лишком лет замок Данвеган, что стоит на западном побережье острова Скай, был родовым замком Мак-Лаудов из Мак-Лауда.  В древности многие вожди этого рода, выйдя в море из залива Лок-Данвеган с войнами свое­го клана, водили их в походы против своих наследственных врагов, Мак-Доналдов из Эйгга, беззаконных «Властителей островов». И, пожалуй, драгоценнейшим сокровищем клана Мак-Лауд было его знамя фей.  Оно переходило от поколе­ния к поколению, и о нем рассказывают известное преда­ние.

Некогда вождем клана Мак-Лауд  был Малколм.  В один из дней, когда в водах Лок-Данвегана отражалось летнее небо, а вереск покрывал горные склоны лиловым ковром, Малколм взял в жены красавицу фею.  Он счастливо зажил с нею в своем замке, Данвегане, построенном из серого камня. Но феи не могут найти полное счастье среди людей. И когда жена Малколма родила ему сына, она затосковала по своим родным, да так, что тоска эта превозмогла ее любовь к мужу-смертному.

Малколм был не в силах видеть, как тоскует его воз­любленная жена. И он взялся сам проводить ее на тро­пинку, что вела в Страну Фей.  И вот фея подошла к колы­бели своего ребенка, ласково простилась с ним и пошла с мужем к заливу, чтобы переправиться через него и уйти по этой тропинке на родину.

Это было в ясный летний день. В такой же точно день Малколм привез в свой замок жену-фею, но теперь даже светлые воды залива казались ему темными и мутными, — так тяжко было у него на душе.

Наконец их лодка доплыла до места. Малколм взял жену на руки, перенес ее на берег и осторожно опустил на зем­лю. Потом немного проводил ее по тропинке. Но когда они подошли к гряде серых камней, прозванных Мостом Фей, жена попросила его не ходить дальше и пошла по тропинке одна. Она ни разу не оглянулась, и Малколм навеки рас­стался со своей красавицей женой.

В тот вечер в замке задали пир в большом зале — праздновали рождение сына Малколма.  Ведь мальчик впо­следствии должен был заступить место отца и стать вождем клана Мак-Лауд.

Как ни тяжко было на душе у Малколма, пришлось ему через силу принять участие в общем веселье и лико­вании, — пир был задан поисстари заведенному обычаю.  Да и сам Малколм гордился сыном, которому в будущем предстояло стать главой рода Мак-Лаудов из Мак-Лауда.

Весь клан собрался в большом зале и пировал при све­те сотни факелов. Слуги сновали по залу, разнося блюда с сочной олениной и фляги, полные, доброго золотистого Эля. И всю ночь мужчины из клана Мак-Криммон, наслед­ственные волынщики клана Мак-Лауд, играли на своих звуч­ных волынках веселые песни для гостей Малколма.

А в башенке, вдали от шумного зала, младенец, ви­новник всего этого ликования, спокойно спал в своей ко­лыбели.  Сон его сторожила няня. Это была молоденькая хорошенькая девушка. Она сидела у колыбели, а сама толь­ко и думала: как сейчас, должно быть, весело на пиру и какое вкусное подают угощение!  И ей очень хотелось по­быть среди шумных гостей. А когда высоко  взошла луна и осветила уединенную башенку, девушке до смерти захоте­лось хоть одним глазком поглядеть на веселье в зале. Она взглянула на ребенка и убедилась, что он спо­койно спит. И вот она тихонько встала и, осторожно сту­пая на цыпочках, пошла по устланному тростником полу, к двери.

Потом она быстро побежала по залитым лунным светом извилистым коридорам, спустилась с винтовой лестницы и пошла в большой зал, где громко звучали волынки.

Девушка немного посидела в самом конце зала, с жад­ным любопытством оглядываясь по сторонам, а когда вдо­воль насмотрелась на празднество, поднялась, чтобы вер­нуться в башенку.  И тут сердце у нее забилось от стра­ха — в этот миг сам Малколм встал со своего места за главным столом и посмотрел в ее сторону. «Ох, черен был тот час, когда я оставила ребенка од­ного! — подумала няня. — Теперь Малколм прогневается на меня!»

Однако Малколм хоть и увидел девушку, но не рассер­дился, — он подумал, что с его сыном осталась другая слу­жанка.  И вот он окликнул няню ласковым голосом и велел ей вынести ребенка гостям, — он хотел показать своему клану его будущего вождя.

Няня вздохнула свободно и ушла, горячо надеясь, что с ребенком не случилось ничего плохого, пока ее при нем не было.

 А надо сказать, что когда ребенок остался один в ба­шенке,  он некоторое время спокойно спал.  Но вот за окном со зловещим криком пролетела сова, и он проснулся в испуге. Никто не пришел успокоить его и покачать. Он громко заплакал, и плач его отдавался от стен пустой ком­наты.

Ни один человек не услышал его криков. Но они ка­кими-то неведомыми путями донеслись до его матери-феи, туда, где она пребывала среди своих.

Сын, хоть и рожденный на земле, был ей дорог, и она поспешила в башенку, чтобы утешить его, пока никого по­близости не было. Она уже не имела права взять его на руки. Но зато прикрыла его сияющим неземным покрыва­лом из шелка, зеленого, как трава. Оно было соткано так искусно, как люди ткать не умеют, и вышито крапинками, но не простыми, а особенными — их называют «крапинками Эльфов».

Как только фея прикрыла ребенка шелковым покрыва­лом, он перестал плакать — словно это сама мать обняла его. Потом улыбнулся и заснул. А фея, увидев, что сын ее успокоился, отлетела от колыбели и исчезла.

Встревоженная няня очень обрадовалась, когда вошла в башенку и убедилась, что ее питомец  спит. Но тут она увидела на нем покрывало и поняла, что к ребенку при­летали феи. Об этом она догадалась потому, что покрывало было зеленого цвета — того самого оттенка, какой облюбо­вали феи.  Да и вышито оно было «крапинками эльфов».  Но ребенок лежал здоровый и невредимый — феи его не под­менили, — и няня совсем успокоилась. Только пообещала себе никогда больше не оставлять его одного.

Она завернула ребенка в покрывало фей, взяла его на руки и, повинуясь приказу Малколма, понесла в большой зал.

И вот когда она уже подходила к залу, позади нее в коридорах послышались звуки неземной музыки. Они на­полняли весь воздух, они как бы овевали ребенка на руках у няни и, наконец, заглушили волынки Мак-Криммонов.  Волынки умолкли, и в большом зале воцарилась тишина.

И сам Мак-Лауд, и все его родичи молча сидели и слу­шали, как феи пели сладостными голосами.  А пели они предсказание, которое не будет забыто, пока на земле оста­нется хоть один Мак-Лауд.

В своей пророческой песне они возвещали, что зеленое покрывало ребенка — это знамя фей. Оно даровано феями клану Мак-Лауд.  И пока в Шотландии не забудется это славное имя, знамя останется в клане. Оно трижды спасет клан в годины великих бедствий.  Однако развертывать его дозволяется лишь в час грозной опасности, но отнюдь не по пустячному поводу.

И Малколм, и весь его клан, и няня с ребенком на ру­ках недвижно и молча слушали пение фей. Но вскоре оно стало более тихим и печальным. Теперь феи предсказыва­ли, какое проклятие падет на клан Мак-Лауд, если кто-нибудь не оценит по достоинству дара фей и развернет знамя тогда, когда в этом не будет крайней нужды.

Если же случится такое, то, когда б это ни случилось, на клан обрушатся три несчастья: наследник Мак-Лауда из Мак-Лауда, вождя клана, вскоре умрет; гряда скал под названием «Три Девы» перейдет во владение одного из Кембеллов; когда же рыжая лисица принесет лисенят в одной из башенок замка, слава Мак-Лаудов померкнет; они лишатся многих своих земель, а в семействе вождя не хва­тит мужчин-гребцов, чтобы плыть по заливу Лок-Данвеган.

Итак, феи принесли свой дар и сказали, какое прокля­тие с ним связано. И вот их голоса растаяли, словно туман в горах, и не слышно было больше ни звука.

Тогда Малколм встал с места и взял в руки знамя фей. Он осторожно разгладил зеленую ткань и приказал поло­жить ее в чугунный ларец искусной работы. Отныне, ска­зал он, этот ларец будут нести впереди клана всякий раз, как он выступит в поход. И еще Малколм завещал, чтобы никто, кроме самого вождя, Мак-Лауда из Мак-Лауда, не смел вынимать из ларца и развертывать знамя.

 Но вот пришло Малколму время покинуть этот мир.  Потом умер и сын его. Поколения сменялись поколениями, а в клане бережно хранили волшебное знамя и ни разу его не развернули, пока однажды Мак-Доналды, собрав огромное войско, не выступили против Мак-Лаудов.

В те годы все ещеполыхала древняя вражда между этимидвумя кланам, хотя они давно породнились между собой, — ведь многие Мак-Лауды заключали браки с Мак-Доналдами.  Бытовал  даже такая поговорка: «Мак-Лауды и Мак-Доналды тонадевают друг другу кольцо на палец, то вонзают нож в сердце».

Но на сей раз Мак-Доналды твердо решили навсегда сбить спесь с Мак-Лаудов.  Они высадились в Уотернише, двинулись к Трампену и разграбили там церковь.

Тогда вождь Мак-Лаудов переплыл на ладье залив Лок-Данвеган  и повел свой клан в поход против Мак-Доналдов. У Трамлена разыгралась долгая и жестокая битва. И вскоре стало ясно, что Мак-Лаудов потеснили и придется им от­ступить. Все поняли, что одними лишь ножами и пала­шами обуздать захватчиков не удастся.

И вот тогда-то вождь Мак-Лаудов приказал подать ему чугунный ларец с волшебным знаменем. Он отомкнул за­мок и вынул из ларца кусок тонкого зеленого шелка, веря, что не попусту прибегает к помощи фей.   Знамя подняли на длинном древке в самой гуще сражения. И весь клан с благоговейным трепетом смотрел, как оно, развернувшись, реяло высоко в воздухе.

И сразу же счастье изменило Мак-Доналдам.  Им почу­дилось, будто к Мак-Лаудам подошло подкрепление, так что силы их внезапно возросли. Мак-Доналды дрогнули и от­ступили, а Мак-Лауды пустились за ними в погоню, и этот день стал для них днем победы.

Так люди впервые прибегли к знамени фей и убеди­лись в его могуществе.

Во второй раз знамя развернули подругой причине. Снова клану грозила опасность, но не враги подняли про­тив него свои ножи и палаши. Начался падеж  скота от чумы, и у клана не осталось ни одного здорового живот­ного.  Туго пришлось Мак-Лаудам — ведь они жили главным образом своими стадами и от скота зависело их благопо­лучие.

Вождь Мак-Лаудов знал, в какую беду попали его ро­дичи, как мало скота осталось на пастбищах, и понял, что не вернуть ему богатства своему клану, если он не прибег­нет к помощи неземных сил.  И вот он вынул знамя фей из ларца и, подобно предку своему, сказал: — Не попусту прибегаю я  к помощи нездешних сил!

Знамя развернули, подняли на древке, и оно реяло над обреченной землей. С того часа ни одно животное не за­болело чумой, и многие из тех, что захворали раньше, выздоровели.

Так силу знамени испытали во второй раз и снова убе­дились в его могуществе.

Шло время, и волшебное знамя фей переходило от по­коления к поколению. Но вот в 1799 году некий Бьюкенен поступил на службу к Мак-Лауду из Мак-Лауда. Как и все, он слышал предание о знамени фей, знал и о прокля­тии, что было с ним связано. Но он был человек недоверчи­вый и не желал принимать на веру подобные выдумки. Он говорил, что знамя — просто лоскут гнилого шелка, а предание — россказни, из тех, что старухи нашептывают друг другу.

И вот однажды, пользуясь тем, что вождь был в отъез­де, Бьюкенен решил испытать силу знамени, чтобы на­всегда отучить людей от  подобных суеверий. В ближней деревне жил кузнец-англичанин, и Бьюкенен приказал ему взломать чугунный ларец, — ведь ключ от него всегда хра­нил у себя сам вождь. Когда крышку ларца подняли, Бью­кенен вынул легкую зеленую ткань и помахал ею.  Поисти­не, он по вздорному поводу вызвал нездешние силы!

Все, кто верил в проклятие фей, ничуть не удивились тому, что произошло потом, — они говорили, что беды было не миновать.

А произошло вот что.   Наследник вождя вскоре погиб при взрыве военного корабля «Шарлотта», а скалы «Три Девы» перешли во владение Энгаса  Кембелла из Иснея.  Затем, как и было предсказано феями в древности, ручная лисица лейтенанта Маклейна, гостившего тогда вДанвегане, принесла лисенят в западной башне замка.  В это вре­мя род Мак-Лаудов уже стал захудалым, и большая часть его земель была продана. Правда, клан постепенно вернул свое богатство, но слава его померкла навеки, и вскоре в семье самого вождя осталось только три Мак-Лауда, а зна­чит, в ней уже не хватало гребцов, чтобы плыть в четырех­весельной ладье по заливу Док-Данвеган.

В наши дни волшебное знамя фей хранится в стеклян­ном ящике в замке Данвеган, и те, что знают его стран­ную историю, дивятся на этот почти истлевший кусок старинного шелка, темный от времени. Впрочем, на нем еще можно различить вышитые «крапинки эльфов».