Лунная Дева

Поэтическая история о Лунной деве, попавшей на землю, но затем вынужденной вернуться в свое лунное царство, корнями уходит в древние мифы. Однако известна она, главным образом, из «Повести о старике Такэтори», написанной в первой половине IX века. До начала IX века в Японии не существовало собственной письменности — японцы пользовались китайскими иероглифами. Первым литературным прозаическим произведением, написанным японскими иероглифами, стала «Повесть о старике Такэтори», в основе которой, — древняя легенда. Эта повесть, как и сама легенда, пользовалась в Японии огромной популярностью. В одном из романов Х1 века герои беседуют о литературе и, в частности, говорят: «Мы признаем, что с того времени, когда была создана „Повестьо старике Такэтори“, сменилось столько людских поколений, сколько было коленьев в  чудесном бам-буке, из которого родилась Кагуя-химэ. Но пусть это старинное сказание — древний ствол, не дающий новых ростков, оно словно переносит нас в век богов, так пленяет нас своей возвышенной душой ее героиня -Лунная дева Кагуя-химэ». В полнолуние гуляла дочь Лунного царя по лунному саду, оступилась и упала на землю, в густые заросли молодого бамбука. Лунная царевна была ростом меньше рисового зернышка — она попала в полый бамбуковый стебель и осталась там до утра.

Хиросигэ. Луна за осенними листьями и водопадом. 1832г. Утром пришел в рощу старик-крестьянин по имени Такэтори. Он жил в ближайшей деревне и кормился тем, что плел на продажу корзины из бамбука. Нарезал старик Такэтори бамбуковых стеблей, отнес ихдомой и, усевшись на пороге своей хижины, принялся за обычную работу. Взял Такэтори один бамбуковый стебель и только хотел его согнуть, как услышал нежный голосок: «Приветствую тебя, почтенный Такэтори!» Огляделся старик по сторонам — никого не увидел. Заглянул в бамбуковый стебель — и увидел крохотную девушку. Выбраласьдевуш-ка из бамбукового стебля, учтиво поклонилась Такэтори и сказала: «Верно, суждено мне стать твоей дочерью». С того дня поселилась Лунная царевна в хижине старого Такэтори.

Прошло немного времени — царевна подросла и стала ростом с обьиную девушку. Необычной была только ее светлая красота. Старик назвал свою приемную дочь Наётакэ-но Кагуя-химэ, что значит «Светлая дева, стройная, как бамбук». Слава о ее красоте разнеслась по всей округе, и к прекрасной Кагуя-химэ стали свататься женихи. Однако красавица объявила, что не хочет выходить замуж. Женихи смирились с отказом, и лишь трое из них — самые знатные — два принца, один по имени Исицукури, другой — Курамоти и министр Абэ-но Ми-мурадзи продолжали настаивать на своем сватовстве. Тогда Кагуя-химэ сказала им: «Я выйду замуж за того из вас, кто выполнит трудную задачу и тем самым докажет свою любовь ко мне». Принца Исицукури она попросила привезти из далекой Индии с Черной горы чашу для подаяний, с которой ходил сам Будда; принца Курамоти — добыть золотую ветку с жемчужными листьями и ягодами с дерева, растущего на священной горе Хорай; министра Абэ-но Мимурадзи — отыскать в Китае платье, сотканное из шерсти
огненной крысы. Опечалились женихи, невыполнимыми показались им задачи прекрасной Кагуя-химэ, но, подумав, каждый из них решил пойти на хитрость. Принц Исицукури выждал время, потребное для путешествия в Индию, купил красивую чашу, положил ее в мешочек из парчи, привязал к ветке с искусственными цветами и послал Кагуя-химэ. Посмотрела красавица на чашу и сразу догадалась, что это не та, о которой она просила: чаша Будды должна была светиться, как светлячок. Кагуя-химэ вернула чашу принцу Исицукури и послала ему такие стихи:

«Капля одна росы

Ярче сияет утром

Дивной чаши твоей.

Зачем ты ее так долго

Искал на Черной горе?» (Перевод В. Марковой)

Принц Курамоти снарядил корабль и сделал вид, что отправляется в плаванье к священной горе Хорай, но через три дня тайно вернулся и заказал самому искусному златокузнецу золотую ветку с жемчужными листьями и ягодами. Когда ветка была готова, Курамоти уложил ее в дорожный сундук, оделся в дорожное платье, чтобы все думали, что он только что вернулся из далекого путешествия, и отправился к Кагуя-химэ. Увидала красавица чудесную ветку, и сердце ее чуть не разорвалосьот горя: неужели придется ей выйти замуж за принца Курамоти? Но тут появился златокузнец со своими подмастерьями и сказал принцу: «Господин! Ты заказал нам ветку с жемчужными листьями и ягодами. Мы исполнили работу, а ты нам не заплатил. Мы хотим получить обещанную тобою плату!» Принц Курамоти едва не сгорел со стыда, а Кагуя-химэ вернула ему ветку и сказала:
«Я думала: истина!
Поверила я...
Все было поддельно:
Жемчужины слов
И жемчужные листья».

А министр Абэ-но Мимурадзи написал письмо знакомому китайскому торговцу, чтобы тот за любые деньги купил и прислал ему красивое платье с огненным отливом. Вскоре торговец прислал Абэ-но Мимурадзи платье, какое он просил. Абэ-но Мимурадзи уложил платье в драгоценный ларец и послал Кагуя-химэ. Девушка сказала: «Если это платье и впрямь соткано из шерсти огненной крысы, оно не сгорит в огне», и бросила его в пламя очага. Платье вспыхнуло и сгорело дотла. Кагуя-химэ отослала министру Абэ-но Мимурадзи обратно ларец, вложив в него листок со стихами:
«Ведь знал же ты наперед,

Что в пламени без остатка

Сгорит этот дивный наряд.

Зачем же, скажи, так долго

Питал ты огоньлюбви?»

Так Кагуя-химэ избавилась от нежеланных женихов. Но вскоре о ее несравненной красоте прослышал сам молодой император. Он пожелал взглянуть на красавицу и послал за ней придворных дам. Но Кагуя-химэ отказалась явиться к императорскому двору. Тогда император сам отправился в хижину старого Такэтори. Едва он вошел, Кагуя- химэ проворно закрыла лицо рукавом, но император успел увидеть ее и полюбил с первого взгляда, а она полюбила его.
Император стал просить красавицу стать его женой, но Кагуя-химэ ответила: «О, если бы я родилась здесь, на земле! Но я — существо иного мира и не могу быть женой человека».
Опечаленный вернулся молодой император во дворец. С того дня прекраснейшие из женщин потеряли в его глазах свою прелесть. Он грезил о прекрасной Кагуя-химэ, наблюдал, как одно время года сменяется другим, и сочинял печальные стихи.

Между тем Лунный царь давно искал свою пропавшую дочь. Наконец, он нашел Кагуя- химэ и послал за ней своих слуг. Горько заплакала Кагуя-химэ и стала просить: «О, позвольте мне остаться здесь еще хотя бы на один год, на один короткий год! Позвольте побыть еще немного с моим добрым названным отцом!» Но посланцы Лунного царя сказали: «Нельзя, царевна! Мы принесли тебе кимоно из перьев белой птицы, надень его — и ты позабудешь все, что привязывает тебя к земле. А еще мы принесли тебе напиток бессмертия, выпей его — и ты станешь бессмертной, какой была прежде, дотого, какпопалаклюдям». Лунная царевна со слезами попрощалась со старым Такэтори. Потом она сказала: «Подождите еще немного! Я должна написать прощальные слова одному человеку, прежде чем позабуду все, что привязывает меня кземле». Она взяла кисть и написала стихи:

«Разлуки миг настал.

Сейчас наденуя

Пернатую одежду,

Но вспомнился мне ты —

И плачет сердце».

Окончив писать, Кагуя-химэ отпила половину напитка бессмертия, а вторую половину и прощальные стихи велела отослать молодому императору.

Затем она сбросила свое земное платье, накинула на себя кимоно из перьев белой птицы и, освободившись от всего земного, покинула землю и улетела в Лунную страну.
 А молодой император, прочитав прощальное послание Кагуя-химэ и получив ее последний дар, написал такие стихи:

«Не встретиться нам вновь!

К чему мне жить на свете.

 Погас твой дивный свет. 
Увы! напрасный дар —

Бессмертия напиток».

Листок со своими стихами он прикрепил к сосуду с напитком бессмертия, поднялся на самую высокую в Японии горную вершину, чтобы быть поближе к небу, и поджег  чудесный напиток. Ярким пламенем вспыхнули стихи молодого императора, легким дымом улетели к той, для которой были написаны. А напиток бессмертия с тех пор неугасимым огнем горит на горной вершине, и эту гору стали называть Фудзи, что значит «Гора бессмертия».