Дитя

ДИТЯ, ребёнок, младенец.    В архаических мифологических системах мотив Дитя связано с «начальными» временами  и рождением богов и людей от пары первосуществ.  Одним из главных космогонических деяний  Дитя  является разделение неба и земли, осмысляемых обычно как супружеская и родительская пара (Индра, выступающий  в данном случае как сын неба и земли, выпившего сомы и выросшего до гигантских    размеров;  Тан    и    его братья в полинезийской мифологии ).

Иногда «старшие» боги покидают  Дитя  или спускают его в колыбели на землю со специально демиургической миссией.   На земле божественное  Дитя  становится прародителем людей и устроителем их жизни.   В различных вариантах близнечных мифов  Дети  выступают в функции культурного героя.  Они часто изображаются в виде двойников-младенцев (Ромул и Рем ).

 Тема Детей  тесно связана с мотивом чудесного зачатия или чудесного рождения — из земли, камня или скалы (хеттский Улликумми, индо-иранский Митра, китайский Юй, меланезийский Кат ), из дерева (греческий Адонис, айнский Окикуруми, некоторые персонажи мифов индейцев, народов Океании ), а также с мотивом вскармливания и выращивания в шкуре животного, в гнезде, роднике, море .

   Дитя , ведущее происхождение от богов или от связи божества с земным супругом, часто отмечено печатью божественной мудрости и красоты (Кришна) или, напротив, уродства и дикости (япон. «дитя-кровопиец», этрусский Таг).

Мотив заброшенности, покинутости  Детей  приобретает большое значение в теогонических системах древнего мира, где он связан с темой смены поколений богов и реализуется в сюжетах о преследовании, гонении или грозящей гибели (проглатывание Кроносом и Нут, похищение Детей змеями, драконами, демонами, а также «избиение младенцев» в библейской традиции ).  Подобные сюжеты характерны также и для сказочной архаики (образ бедного сиротки), классической волшебной сказки (мальчик-с-пальчик, невзрачный дурачок ).  Такого  Дитя  часто прячут, спускают на воду, тайно воспитывают или закаляют (тайное воспитание  Гора, Зевса,  Эдипа,  Вишну, святого Георгия, закаливание  Ахилла в огне или водах Стикса ). С мотивом воспитания тесно сопрягается мотив «героического детства» и «первого подвига»: ещё в колыбели такое Дитя побеждает нападающих на него змей (Геракл; «шалости» младенца Гермеса, похищающего стадо коров у Аполлона, речь младенца Исы в мусульманской традиции , а также эпическую и литературную традицию, включая Рабле), проходит инициационные испытания. Связь  Дитя  с мотивами начала и обновления прослеживается в ритуальной практике (например, в календарных праздниках  -  колядки, щедровки , исполняемые преимущественно детьми), в поверьях о связи  Дитя с богатством ( карлики  и гномы в европейской, близнецы Хэ-Хэ из свиты бога богатства в китайской традициях), а также в серии охранительных и погребальных обрядов, отличающихся от похорон взрослого человека (воздушное погребение или погребение в колодце), находящих параллели в представлениях о загробном мире, где детям предназначается специальная обитель (Чичиакуаку у ацтеков, Омирук у эвенков ), откуда души возвращаются на землю. Характерный уже для архаической мифологии акцент на маргинальной позиции  Дитя , стоящего как бы на границе сакрального и профаиного времени и пространства, усиливается в поздней античности и выливается в образы Детей , связанных с такими областями, как магия и алхимия (Гермес, Меркурий), а также с идеей вечного обновления ( Гераклитов символ: «Время — играющий мальчик»); в христианской мифологии маргинальная позиция  Дитя  получает новое осмысление — младенец Иисус Христос не только становится знаком мировой мудрости, но само его рождение, введённое в контекст исторического времени, претендует на то, чтобы знаменовать «конец» мифологической эпохи и «начало» новой эры.